Когда Тернстром развернул новую концепцию в монографии, от него отвернулись многие бывшие единомышленники. Как совместить выводы Тернстрома о «политическом бессилии и отсутствии классового сознания» у «мобильных» групп рабочих — шахтеров, каменотесов, портовых рабочих, издольщиков, спрашивал М. Дубовский, с тем обстоятельством, что именно эти категории составляли костяк радикальных тред-юнионов, отличавшихся как раз наиболее высокой степенью классовой солидарности и классового сознания?
Тернстром был не единственной потерей «новой рабочей истории». В момент ее становления шумную известность приобрели монографии И. Бернстейна, посвященные рабочему движению США 20—30-х годов. В подзаголовке каждой монографии значилось: «История американского рабочего». Тем самым Бернстейн как бы бросал вызов «висконсинской» школе, заявлял о намерении раскрыть чаяния и надежды «рядовых». Однако после внимательного ознакомления с логикой изложения и аргументацией Бернстейна среди представителей «новой рабочей истории» наступило разочарование, и отрезвление: громогласное заверение раскрыть историю рядовых участников рабочего движения осталось невыполненным.
Вместо исследования тех сторон и условий формирования психологии «рядовых», которые обусловили боевой дух их выступлений, стачечную борьбу вопреки и в обход воле профсоюзного «истеблишмента», Бернстейн сосредоточился на распространении тред-юнионистского сознания. Он отказался раскрыть огромную роль левых организаций, Коммунистической партии в руководстве массовым стачечным движением рабочего класса в 30-е годы, которое стало для Бернстейна в конечном итоге образцом поведения «толпы», якобы самой логикой событий втягивавшейся в орбиту влияния «делового» юнионизма. Так Бернстейн сомкнулся с замшелыми схемами Коммонса и Перльмана.
Вяжем салфетки
